У истоков итальянской живописи XVII столетия стояли два больших направления, во многом предопределившие ее характер и стилистические черты. Одно из них связано с творчеством Караваджо (1573-1610), - центром «караваджизма» традиционно считается Рим. Для этого стиля характерен интерес к натуре, подчёркнутый реализм в изображении предметов. Важная роль уделяется объёму, а именно свету и тени в картине («Давид и Голиаф», «Юдифь и Олоферн»).
К караваджизму мы еще вернемся - другое направление, формирующееся на рубеже 17 века, возглавили братья Карраччи. Их творческий путь начался в Болонье, где была основана «Академия искусств» (итал. Accademia degli Incamminati), - отсюда возникло название «болонский академизм».
Академисты изучали натуру, но считали ее слишком грубой и несовершенной – в законченное художественное произведение она должна была войти преображенной, облагороженной в соответствии с нормами классического искусства. Это накладывало на образы их печать отвлеченной рассудочности.
Пожалуй, в наибольшей степени приемы, характерные для академистов, ощутимы в алтарных образах, созданных известным живописцем, скульптором и гравером Гвидо Рени (1575-1642).
Этот художник, ставший главой болонской школы после Карраччи, в ранний период своего творчества испытал влияние искусства Караваджо. Оно проявляется в жизненной выразительности образов и резкой контрастности светотени.
Его живопись характеризуется сдержанностью художественного языка, строгостью идеализированных форм, противопоставлением контрастных, но притушенных красок.
В экспозиции представлены копия с его «Марии Магдалины», выполненная одним из учеников Рени, и оригинал - «Мадонна с младенцем».
Первая работа – частичная копия его «Кающейся Марии Магдалины», 1633 г., (234х151 см., Холст, масло, Национальная галерея старинного искусства, Рим). Здесь кисть Рени входит в полную силу. В оригинале, который мы сейчас видим, образ Магдалины возвышен, торжественен. Невесомы складки светлой одежды, ангелы-путти, парящие под сводами темного грота.
Копия в нашем собрании уступает оригиналу в размере, но не уступает в мастерстве. Фоном служит желтый цвет, близкий темперному фону икон, символизирующему горний мир. Художник передает темные волны волос, чуть тронутые золотыми бликами, слезы, застывшие в устремленных к небу глазах, легкий румянец на мертвенно бледном лице (яркий признак работы Рени).
М.Ю. Лермонтов посвятил одной «Магдалин» Рени стихотворные строки:
«….Но кто не зрел картины
Раскаянья преступной Магдалины?
И кто бы смел изобразить в словах,
Что дышит жизнью в красках Гвидо Рени?
Гляжу на дивный холст: душа в очах,
И мысль одна в душе, — и на колени
Готов упасть, и непонятный страх,
Как струны лютни, потрясает жилы;
И слышишь близость чудной тайной силы,
Которой в мире верует лишь тот,
Кто как в гробу в душе своей живет,
Кто терпит все упреки, все печали,
Чтоб гением глупцы его назвали».
Образ кающейся Магдалины не раз привлекал Рени – мы можем сравнить копию из нашего музея с работой «Marie-Madeleine en extase au pied de la croix» (Мария Магдалина у подножия креста»), ок. 1628-1629 гг.