В постоянной экспозиции музея представлено полотно советского художника Анатолия Александровича Пламеницкого (1920-1982) «Л.Н. Толстой в мастерской И.Е. Репина». Картина отличается необычной, литературной композицией, знакомство с которой призывает зрителя окунуться в атмосферу художественной жизни Москвы конца XIX в.
Репин познакомился со Львом Николаевичем Толстым, живя в Москве. Уже с первых встреч между двумя великими людьми, возникла взаимная симпатия, перешедшая вскоре в большую дружбу, продолжавшуюся в течение трех десятилетий, вплоть до смерти писателя.
В октябре 1880 года, как-то вечером, в репинскую мастерскую в Большом Трубном переулке пришел, совершенно неожиданно для Репина, Лев Николаевич Толстой, ненадолго приехавший в Москву из Ясной Поляны. Так состоялось их личное знакомство.
Репин писал впоследствии: «...я представлял себе... что Лев Толстой очень своеобразный барин, граф, высокого роста, брюнет и не такой большеголовый... А это странный человек, какой-то деятель по страсти, убежденный проповедник... Он чем-то потрясен, расстроен - в голосе его звучит трагическая нота, а из-под густых грозных бровей светятся фосфорическим блеском глаза строгого покаяния».
Посетив в первый раз мастерскую Репина, Толстой высказал свое мнение по поводу некоторых репинских картин. Репин поначалу беспрекословно принял эти замечания, согласился с ними. Так, он пишет Стасову: «Меня он очень хвалил и одобрял... А более всего ему понравились малороссийские «досвитки», - помните, которую Вы и смотреть не стали, а он ее удостоил названием картины, прочие - этюды только. В «Запорожцах» он мне подсказал много хороших и очень пластических деталей первой важности, живых и характерных подробностей... И хотя он ни одного намека не сказал, но я понял, что он представлял себе совершенно иначе «Запорожцев» и, конечно, неизмеримо выше моих каракулей. Эта мысль до того выворачивала меня, что я решился бросить эту сцену - глупой она мне показалась; я буду искать другую у запорожцев; надо взять полнее, шире (пока я отложил ее в сторону и занялся малороссийским казачком «На до-свитках»). «Крестный ход» ему очень понравился как картина, но он сказал, что удивляется, как мог я взять такой избитый, истрепанный сюжет, в котором он не видит ровно ничего; и знаете ли, ведь он прав! Конечно, я картину эту окончу после, уж слишком много работаю над ней, много собрано материала, жаль бросать. Да, много я передумал после него, и мне кажется, что даже кругозор мой несколько расширился и просветлел».
Но вскоре художник понял, что Толстой был неправ в своей оценке. Уже через несколько дней Репин с любовью возобновил работу над «Запорожцами» и сообщил об этом в письме к В.В.Стасову: «...ну, и народец же! Где тут писать, голова кругом идет от их гаму и шуму... я совершенно нечаянно отвернул холст и не утерпел, взялся за палитру и вот недели две с половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться - веселый народ... Недаром про них Гоголь писал, все это правда! Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы, равенства и братства!.. Да где тут раздумывать, пусть это будет и глумная картина, а все-таки напишу, не могу».
Репин закончил «Запорожцев» уже в Петербурге, и эта картина - одно из лучших полотен художника, как и портреты Толстого, написанные им впоследствии.