Министерство культуры Адрес Время Работы Контакты Реконструкция лекций А.В. Губарева Схема проезда Программа для детей и юношества Музейный лекторий Пушкинская карта СХМ Министерство культуры Культура. Гранты России Национальный Проект Культура

Архив новостей

Март 2024 (28)
Февраль 2024 (33)
Январь 2024 (40)
Декабрь 2023 (22)
Ноябрь 2023 (34)
Октябрь 2023 (26)

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

Январь 2021 г. отмечен сразу двумя интересными юбилейными датами в отечественной культуре.
27 января исполняется 195 лет со дня рождения известного русского писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826-1889).
В коллекции Симферопольского художественного музея хранятся блестящие графические иллюстрации к роману «Пошехонская старина» армянского художника Арама Ванециана (1901-1971), - 21 января исполняется 120 лет со дня его рождения.

Арам Врамшапу Ванециан (другое прочтение – Венециан) родился в г. Александрополе (Армения). В юности он переезжает в Москву, где обучается в Строгановском училище (1915-1918) и ВХУТЕМАСе, становится свидетелем Февральской революции. Тогда же художник обращается к плакатному искусству, демонстрируя талант будущего живописца и иллюстратора.

В 1940 г. в Москве была проведена первая персональная выставка А.В. Ванециана. В военные годы художник был отправлен на фронт, где выполнил серию портретных зарисовок, работал над оформлением листовок и боевых листков.

В послевоенные годы А.В. Ванециан принимает деятельное участие в оформлении книг для «Гослитиздата», «Детгиза», издательства «Советский писатель». Им были созданы иллюстрации к «Метели» А.С. Пушкина (1947), к поэме «Измаил-Бей» и «Испанцы» для полного собрания сочинений М.Ю. Лермонтова (1948), обложка и две иллюстрации к «Герою нашего времени» (1950). В 1950-е годы он создает иллюстрации к рассказам «Три года», «Крыжовник» и повести «Палата №6» А.П. Чехова. Широко известно изображение внешнего вида и интерьера музея-усадьбы Льва Толстого работы А.В. Ванециана.

Цветные иллюстрации художника отличаются тонкой нюансировкой, подчиненной эмоциональной окраске действия и внутреннему строю литературного произведения, помогают читателю проникнуть в художественный замысел автора.

***
В 1951 году А.В. Ванециан приступает к оформлению романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина», выпущенного в Государственном издательстве художественной литературы в том же году. Несколько лет спустя он создает серию иллюстраций тушью и гуашевыми белилами (все работы датируются 1956-1957 гг.).

«Пошехонская старина», появившаяся в 1887 - 1889 годах в журнале "Вестник Европы", - последнее произведение М. Е. Салтыкова-Щедрина. Им закончился творческий и жизненный путь писателя. В отличие от других его вещей оно посвящено не злободневной современности, а прошлому - жизни помещичьей семьи в усадьбе при крепостном праве. По своему материалу «Пошехонская старина» во многом восходит к воспоминаниям автора о своем детстве, прошедшем в родовом дворянском гнезде, в самый разгар крепостного права. Отсюда не только художественное, но и также историческое и биографическое значение этого монументального литературного памятника, хотя он не является ни автобиографией, ни мемуарами писателя.

Задача А.В. Ванециана как иллюстратора состояла в художественном воплощении отдельных характеров и сцен романа. И особенно ценна для нас та деликатность, с которой автор приступает к ее разрешению. В «записках», ведущихся от имени Никанора Затрапезного, приводятся картины крепостного быта, порой шокирующие откровенной жестокостью. С величайшим чувством такта А.В. Ванециан создает портреты и сюжетные сцены, с изрядной долей сарказма, но никогда не преступает черту гуманистического видения образа, не принуждает читателя становиться зрителем бесчеловечных поступков персонажей.

***
Серию иллюстраций, переданных в фонды СХМ в 1964 г. решением Дирекции художественных выставок и панорам, открывает небольшая заставка к «Пошехонской старине» Салтыкова-Щедрина (1956). Побитая временем камышовая крыша, покосившиеся стены бревенчатых изб, худоба пасущейся коровы – все говорит о запустении и вырождении.

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

Одно из первых воспоминаний Затрапезного о своем детстве – соседская усадьба «Отрада» на берегу реки Перлы (глава I. Родовое гнездо):

"Были там пруды с каскадами, гротами и чугунными мостами, были беседки с гипсовыми статуями, был конский завод с манежем и обширным обгороженным кругом, на котором происходили скачки и бега, был свой театр, оркестр, певчие. И всем этим выродившийся аристократ пользовался сам-друг с второстепенной французской актрисой, Селиной Архиповной Бульмиш, которая особенных талантов по драматической части не предъявила, но зато безошибочно могла отличить la grande cochonnerie от la petite cochonnerie [большой разврат от маленького.]. Сам-друг с него, он слушал домашнюю музыку, созерцал лошадиную случку, наслаждался конскими ристалищами, ел фрукты и нюхал цветы. С течением времени он женился на Селине, и, по смерти его, имение перешло к ней.
Не знаю, жива ли она теперь, но после смерти мужа она долгое время каждое лето появлялась в Отраде, в сопровождении француза с крутыми бедрами и дугообразными, словно писанными бровями".

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. ВанецианаК 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

Два портрета героев романа 1956-1957 гг., когда-то нарисованные на одном листе бумаги, сопровождаются пояснениями автора карандашом: «Французская актриса Селина» и «Крутобедрый француз». Богатое женское платье и франтовской мужской фрачный костюм оттенены гуашевыми белилами.
Далее повествование касается многочисленных родственников матушки, и, в частности, описывается первый и последний визит в имение тетеньки, Анфисы Порфирьевны, отличающейся крутым нравом. На обороте листа «Крепостная скотина» к гл. XVII сохранился рисунок тушью, позднее не вошедший в ряд иллюстраций и потому перечеркнутый карандашом:

"Действительность, представившаяся моим глазам, была поистине ужасна. Я с детства привык к грубым формам помещичьего произвола, который выражался в нашем доме в форме сквернословия, пощечин, зуботычин и т. д., привык до того, что они почти не трогали меня. Но до истязания у нас не доходило. Тут же я увидал картину такого возмутительного свойства, что на минуту остановился, как вкопанный, не веря глазам своим.
У конюшни, на куче навоза, привязанная локтями к столбу, стояла девочка лет двенадцати и рвалась во все стороны. Был уже час второй дня, солнце так и обливало несчастную своими лучами. Рои мух поднимались из навозной жижи, вились над ее головой и облепляли ее воспаленное, улитое слезами и слюною лицо. По местам образовались уже небольшие раны, из которых сочилась сукровица. Девочка терзалась, а тут же, в двух шагах от нее, преспокойно гуторили два старика, как будто ничего необыкновенного в их глазах не происходило".

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

***
Одна из наиболее колоритных частей романа – описание московской жизни, названное «Матримониальной хроникой»: в нескольких главах описываются попытки выдать замуж Надин, старшую сестру Никанора Затрапезного, и параллельно дается широкая панорама московских характеров.
Рисунок «За сестру сватались» (1956) изображает пожилого франта во фраке и с цилиндром. На обороте дается прямое указание на XII главу:

"Не могу с точностью определить, сколько зим сряду семейство наше ездило в Москву, но, во всяком случае, поездки эти, в матримониальном смысле, не принесли пользы. Женихи, с которыми я сейчас познакомил читателя, были единственными, заслуживавшими название серьезных; хотя же, кроме них, являлись и другие претенденты на руку сестрицы, но они принадлежали к той мелкотравчатой жениховской массе, на которую ни одна добрая мать для своей дочери не рассчитывает. Преимущественно сватались вдовцы и старики. Для них устроивались "смотрины", подобные тем, образчик которых я представил в предыдущей главе; но после непродолжительных переговоров матушка убеждалась, что в сравнении с этими "вдовцами" даже вдовец Стриженый мог почесться верхом приличия, воздержания и светскости".
К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

Не менее интересны картины показного благочестия матушки и всего семейства во время приезда к Троице-Сергиевой лавре (рисунок «Едут к Троице-Сергиевой лавре», 1956-57), отсылающая нас к XIV главе:

«Но дорога до Троицы ужасна, особливо если масленица поздняя. Она представляет собой целое море ухабов, которые в оттепель до половины наполняются водой. Приходится ехать шагом, а так как путешествие совершается на своих лошадях, которых жалеют, то первую остановку делают в Больших Мытищах, отъехавши едва пятнадцать верст от Москвы. Такого же размера станции делаются и на следующий день, так что к Троице поспевают только в пятницу около полудня, избитые, замученные».

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана

Московское житье, поразившее рассказчика своей пестротой и богатством характеров, бесславно заканчивается спешным отъездом и сватовством к Надин безрукого городничего в уездном городе.

***
«Покончивши с портретного галереею родных и сестрицыных женихов», рассказчик переходит к изображению обстановки, в которой протекало его детство в Малиновце. Рисунок «Крепостная скотина», изображающий тощую лошадку, впряженную в тяжелый плуг, и таких же измученных крестьян, отсылает читателя к XVII главе «Крепостная масса»:

«Вообще мужика берегли, потому что видели в нем тягло, которое производило полезную и для всех наглядную работу. Изнурять эту рабочую силу не представлялось расчета, потому что подобный образ действия сократил бы барщину и внес бы неурядицу в хозяйственные распоряжения. Поэтому главный секрет доброго помещичьего управления заключался в том, чтоб не изнурять мужика, но в то же время и не давать ему "гулять". И матушка настолько прониклась этим хозяйственным афоризмом и так ловко сумела провести его на практике, что и самим крестьянам не приходило в голову усомниться в его справедливости. Они, действительно, не "гуляли", но и на тягости не жаловались».
К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана


И далее четвертая часть романа посвящена образам помещичьей среды, среди которых мы встречаем предводителя Струнникова, цирюльника Ваньку-Каина, «образцового помещика» Пустотелова и многих других.
XX глава посвящена работнику Ваньке-Каину, которого матушка повествователя впоследствии отдает в рекруты (иллюстрация на тонированной бумаге тушью «Ванька Каин и барыня» (1956-57).

"Настоящее его имя было Иван Макаров, но брат Степан с первого же раза прозвал его Ванькой-Каином. Собственно говоря, ни проказливость нрава, ни беззаветное и, правду сказать, довольно-таки утомительное балагурство, которыми отличался Иван, вовсе не согласовались с репутацией, утвердившейся за подлинным Ванькой-Каином, но кличка без размышления сорвалась с языка и без размышления же была принята всеми.
По профессии он был цирульник. Года два назад, по выходе из ученья, его отпустили по оброку; но так как он, в течение всего времени, не заплатил ни копейки, то его вызвали в деревню. И вот однажды утром матушке доложили, что в девичьей дожидается Иван-цирульник.
- А! золото! добро пожаловать! Ты что же, молодчик, оброка не платишь? - приветствовала его матушка.
Но Иван, вместо ответа, развязно подошел к барыне и сказал:
- Позвольте, сударыня, ручку поцеловать.
- Прочь... негодяй! Смотрите, шута разыгрывать вздумал! Сказывай, почему ты оброка не платишь?
- Помилуйте, сударыня, я бы с превеликим моим удовольствием, да, признаться сказать, самому деньги были нужны.
- А вот я тебя сгною в деревне. Я тебе покажу, как шута перед барыней разыгрывать! Посмотрю, как "тебе самому деньги были нужны"!
- Это как вам будет угодно. Я и здесь в превосходном виде проживу.
- Ах ты, хамово отродье! скажите на милость!..
- Мерси бонжур. Что за оплеуха, коли не достала уха! Очень вами за ласку благодарен!
Матушка широко раскрыла глаза от удивления. В этом нескладном потоке шутовских слов она поняла только одно: что перед нею стоит человек, которого при первом же случае надлежит под красную шапку упечь и дальнейшие объяснения с которым могут повлечь лишь к еще более неожиданным репримандам".


К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана


В XXVII главе «Предводитель Струнников» приводится описание повседневного обеда у предводителя, обильного и разорительного (иллюстрация «Обед у предводителя», неверно помеченная XVII главой):

"Федор Васильич съедает котлету за котлетой. Он рвет мясо зубами, и когда жует, то смотрит вдаль, словно о чем-то думает. От наслаждения лицо его принимает почти страдальческое выражение. Съевши три котлеты и запивши их квасом (вина он совсем никакого не пьет), он в недоумении смотрит на жареного цыпленка, как будто не может дать себе отчета, сыт он или не сыт. Наконец решает вопрос в отрицательном смысле, захватывает добычу вилкой и тащит на тарелку.
Покончивши с цыпленком, приступает к суфле из грецких орехов и столь же исправно действует ложкой, как действовал вилкой и ножом. Наконец наелся и утомился, словно пять верст пробежал. По комнате раздается тяжкий и продолжительный вздох.
- О, господи Иисусе Христе! - стонет Струнников, закрывая глаза, и тут же за столом впадает в забытье".

К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана


Далее, в XXVIII главе ведется рассказ об «образцовом хозяине» (рисунок тушью «Образцовый хозяин» (1956). Арсений Потапыч Пустотелов предстает перед зрителем в ту самую минуту, когда строго надзирает за покосом сена.

"Работа идет в глубоком безмолвии, потому что Арсений Потапыч празднословия не терпит. Он не сторонник веселой работы; любит, чтоб дело шло ходко и бойко, а для этого не нужно разговоров, а требуется, напротив, чтоб все внимание рабочей силы обращено было на одну точку. Он проходит, посвистывая, между рядами баб, которые в одних рубашках, прилипших к потному телу, высоко вскидывает граблями. Он не торопит их, потому что, покуда они дойдут от начала луга до конца, нужно, чтоб верхний слой первых валов сколько-нибудь прожарился. Только тогда работа пойдет безостановочно и не даст бабам понапрасну засиживаться.
Побродивши по лугу с полчаса, он чувствует, что зной начинает давить его. Видит он, что и косцы позамялись, чересчур часто косы оттачивают, но понимает, что сухую траву и коса неспоро берет: станут торопиться, - пожалуй, и покос перепортят. Поэтому он не кричит: "Пошевеливайся!" а только напоминает: "Чище, ребята! чище косите!" и подходит к рядам косцов, чтобы лично удостовериться в чистоте работы.
Ничего, все идет как следует. Нагайка хоть кого выучит исправности"
.
К 195-летию М.Е. Салтыкова-Щедрина: иллюстрации А.В. Ванециана


На этом листе серия иллюстраций А.В. Ванециана в собрании СХМ завершается, но иллюстрированные издания «Пошехонской старины» дают более полную картину этой сложной и кропотливой работы.

Иллюстрации к роману "Пошехонская старина"